Когда мы с Лизой поженились, спустя некоторое время я услышал народное изречение: «Муж и жена – одна сатана». Я не скажу, что раньше не слышал этой пословицы, но, видимо, не придавал ей значения, будучи холостым. А тут, став женатиком, сумел «оценить»: «…одна сатана». Ну почему сатана-то, когда мы любим друг друга: я – Лизу, Лиза – меня, и чего здесь сатанинского?

Потом я перестал над этим думать: работа с головой захватила, быт начал заедать, а тут еще дети пошли как грибы – и надо же, все в феврале норовили проклюнуться. Короче, дел стало невпроворот, а друзья, как нарочно, – визит за визитом, визит за визитом. Но мои-то друзья еще ладно, я видеть их стал редко, заскучал, но Лизины-то подруги – спасу от них не стало: как я за порог, они к нам в дом гурьбой валят, Лизку от домашних забот отвлекают, после них дым коромыслом, окурков гора и еще большая гора грязной посуды – что они только едят, ведь холодильник неделями пустует.

Тогда я был вынужден применить тактику отпугивания – не ту, что Челентано использовал, с драконьими зубами, а гораздо круче: раздевался почти догола, то есть обнажал свою впалую грудь, и наряжался в тренировочные штаны «с пузырями» – от моего домашнего вида даже тараканы шарахались по щелям. Затем начинал истошно орать на всех домашних. В итоге это срабатывало безотказно, и вскоре настырные визитерши вывелись, но так же вскоре мне позвонил мой лучший друг Валик и с дрожью в голосе сообщил, что отныне ноги его не будет в нашем доме, так как его неприветливо встретила моя жена. (Интересно, Лизка-то что отчебучила: сняла с себя что или, наоборот, нахлобучила?) После этого мы с женой погрызлись немного, а потом незаметно помирились, не до ссор было в эти дни: старший научился зажигать спички и едва не спалил занавеску на кухне. Когда нам удалось ее потушить, нашей радости не было границ, и мы даже обнялись крепко… очень крепко, и долго в ванной счастливо возились, занимаясь любовью. Но тут как назло визитеры опять привалили и, что удивительно, всем скопом – мои друзья, Лизины подруги, – будто сговорились: стоят у двери, глупо улыбаются и цветы зачем-то протягивают. Тут мы с Лизой им и выдали, словно тоже сговорились. Погнали их в хвост и в гриву, дескать, чтоб ноги вашей у нас не было, осточертели, дескать, все… Валик же, глядя на нас, вдруг покрутил палец у виска – на него это было непохоже, солидный же мужик – и, уже спускаясь по лестнице, обронил:

— Правду говорят, муж и жена – одна сатана.

— Отчего сатана-то? – не сдержался я.

— Кретины, у вас сегодня юбилей свадьбы!

Надо же, а мы с Лизушкой совсем позабыли об этом. Вот что значит «одна сатана». Чтобы впредь не оказываться невеждой в таких ситуациях, я решил разузнать, чему учат умные книги. И однажды принес в дом настоящую Книгу – где я ее раскопал, это уже отдельная история.

Так вот, не переодевшись после работы, я сразу же завалился на диван и принялся листать драгоценный, в меру потрепанный фолиант. Внутренний голос подсказывал мне, что среди строчек этой книги закопан где-то желанный ответ на все тот же вопрос: отчего мы вместе с Лизой – сатана, а порознь … Но для начала я решил узнать что-нибудь про себя, и, хотя мое имя начинается с буквы «Я» – Ярослав, – я открыл букву «А» и тотчас отыскал имя Адам, потому как знал заранее, что Адам в переводе означает человек. Так кто же я, человек, прародителем коего очень, очень давно был Адам? Оказалось, я был и такой и сякой: сотворен самим Богом из праха жизни и Им же одушевлен, и Им же за грех отлучен от рая. Но тронули меня, как ни странно, не ветхие душещипательные воспоминания обо мне, а буквально три обнадеживших меня строчки: «И сказал бог Яхве: нехорошо быть человеку одному, сотворим ему помощника, соответственно ему». Вот это «соответственно ему» меня и обнадежило. Под помощником подразумевалась женщина, и дальше речь должна была пойти как раз о том, как Бог создал ее в качестве помощника для человека, или, что одно и то же, для мужчины, или, наконец, для меня. Но я не успел прочесть эту поучительную историю, потому что в дверь неожиданно позвонили, и я был вынужден пойти ее открывать.

На пороге стояла омагазиненная Лиза, к ее худеньким рукам прицепилось штук пять сумок и пакетов со всякой всячиной. Лиза едва выдавила из себя: «Лови» – и я уже на лету поймал все ее пять сумок. Жена моя стояла уставшая-уставшая, а руки ее повисли, как крылья у подбитой птицы. Я понес сумки на кухню – образ жалкой Лизы-птицы неотрывно стоял перед моими глазами, но когда я вернулся в комнату, то обомлел: Лизунчик как ни в чем не бывало лежала на диване и преспокойно перелистывала страницы моего фолианта. Я еще не оправился от столбняка, когда Лизу что-то заняло в книге, и она углубилась в чтение. Наконец я обрел дар речи:

— Лиза, я еще не ужинал… Лиза, я хочу есть!.. Лиза, а ты знаешь, с какой целью Бог создал женщину? Прежде всего Он сотворил ее «соответственно» мужчине. Ты слышишь, жена, соответственно?!.. Чтобы она в помощниках у него ходила!..

— Вот еще! – неожиданно фыркнула Лиза. – Ты не там читал, милок. (Мне очень не понравилось, как она назвала меня «милком»). Послушай, что пишут в твоей умной книге…

Я недовольно глянул в книгу и заметил, что Лиза читает страницу, отмеченную буквой «Л». «Да-а, – подумал я, – моя жена от скромности не умрет». Тут Лиза пересказала мне целиком какую-то бредовую легенду о первой жене Адама – Лилит, которая, оказавшись строптивой, тут же после своего рождения затеяла с законным супругом спор, заявив ему прямо, что они равны, поскольку Бог сотворил их обоих из глины. Адам, конечно, не согласился: как же так, женщина – это ведь его помощник, создана, чтобы ему соответствовать. Тогда Лилит психанула и улетела.

Я, потомок Адама, должен был быть солидарен с богоподобным моим прародителем, потому я категорично заявил:

— Чушь собачья!.. Поднимайся, Лилит, поспеши-ка на кухню, а то меня замучит гастрит и пламень жизни потухнет!

— Значит, ты не признаешь равноправие между мужем и женой? – спросила у меня странным, заметно напрягшимся голосом Лиза – в ее голосе я уловил металлические нотки. Несмотря на это, я решил спародировать ее:

— Вот еще!

— Ну, тогда прощай! – сказала Лиза и… улетела. Я даже не понял, как это у нее получилось. Уже позже, часа через два, я корил себя за то, что сравнил Лизу с подбитой птицей.

Книга осталась открытой на той странице, на которой Лиза отыскала крамолу – рассказ про Лилит. Мне стало любопытно, чем может закончиться эта история, и я заглянул в оказавшийся не таким уж и безобидным фолиант. А там такое… Я принялся лихорадочно накручивать телефон, набирая номер моего лучшего друга Вальки.

— Алло, Валя, это ты?

— Я… А ты чего дышишь так, бежал, что ли?

— Слушай меня и не перебивай. К тебе придет сейчас моя Лизка…

— Ну?..

— Не нукай. Не придет даже, а прилетит, потому что она стала Лилит и хочет тобой овладеть. Понял?

— Ты чего, спятил?

— Дурак! Я же сказал, что она не Лизка больше, а вредная Лилит, которая перечит мужу и овладевает чужими мужчинами против их воли. А ты ей к тому же нравишься.

— Так что я должен делать?

— Не знаю, что хочешь. Прикинься коршуном, лисицей, но в дом к себе не пускай! Понятно?

— Понятно… Только знаешь, Яр, она ведь мне тоже нравится.

— Ты чего это, Валек?..

На другом конце положили трубку, затутукало мне в ухо, а я в ритм замигал. «Муж и жена – глина одна!» – вспомнил я фразу, которую обронила мне, улетая, Лизка-Лилит. А теперь что? Муж без жены – локоть кусни!

Мне было грустно. С каждым днем мне становилось все грустней и грустней. И тогда я запил. Однажды спьяну я спутал бутылку ацетона с бутылкой со спиртом… Очнулся я в белой комнате. Возле меня сидела молодая женщина с заплаканными глазами и читала какую-то книгу.

— Не смей читать, книги развращают женщин!! – крикнул я что есть силы, но незнакомка, оторвавшись от чтива, попросила:

— Повтори, пожалуйста. Ты так тихо шепчешь, что я не разобрала.

В изнеможении я закрыл глаза. Но вскоре дела у меня пошли на поправку, и меня выписали. Женщина же не рассталась со мной и дома не отходила от меня ни на шаг, буквально учила ходить и как маленького кормила с ложки.

— Кто ты? – не раз спрашивал я.

— Меня зовут Рати, – улыбалась в ответ моя спасительница.

— Рати?.. Никогда раньше не слыхал такого имени.

— Так звали древнеиндийскую богиню любви, – сообщила мне женщина, а затем поведала историю:

— Когда бог Шива прогневался на бога Каму, супруга прекрасной Рати, и испепелил его, овдовевшая богиня со страстными мольбами обратилась к Шиве, и тот, сжалившись, возродил ей мужа. Рати вынянчила Каму, вырастила его до зрелых лет, а потом открылась ему и снова стала женой его…

— Очень трогательно, – сказал я и отчего-то даже прослезился. Женщина по имени Рати приблизила ко мне лицо и слизнула мои соленые слезы, а я… я крепко поцеловал ее в губы. Через час она мирно дремала в моих объятиях, утомленная после бурной любви.

Однажды, когда я был дома и, ничего не читая, лежал на диване, в дверь позвонили. Я пошел открывать. На пороге стояла Рати, умудряясь держать сразу пять сумок. Едва слышно она вымолвила: «Лови» – и в тот же миг я узнал ее, мою жену Лизу.

Все вернулось на круги своя: и моя жена, и воспоминания о том, что я как никак потомок легендарного Адама. Лиза со временем помрачнела, перестала кормить меня с ложки и целовать меня тоже перестала. Чтобы хоть как-то облегчить ей жизнь – нет, на кухню я не пошел и посуду мыть не стал, – я вновь подсунул ей свой чертов фолиант, открыв его на странице, над которой главенствовала буква «Е».

— Прочитай вот про Еву… Вот здесь, где говорится, что вторая жена Адама сотворена была из его ребра, а значит, была соответственной ему, то есть верной помощницей… Видишь, Лиза, я ничего не придумываю, когда говорю, что твоя судьба – это лишь повторение судьбы жены человека.

Лиза тогда ничего не сказала в ответ и продолжила мрачнеть и худеть, и вскоре я потерял к ней всякий интерес. А еще спустя некоторое время я познакомился с одной ветреной, но длинноногой бестией и, кажется, втюрился в нее по уши. Видимо, это было заметно, потому что Лиза начала коситься на меня, а как-то даже сказала ничего не значащую фразу:

— Так ты говоришь, Ева была создана из Адамова ребра? Ну-ну…

Тогда я пожал недоуменно плечами и поспешил на свидание со своей бестией. Помню, сколько я тогда не пыжился – мой красавец отчего-то безнадежно сник и никак не хотел напрягаться. Любовница обозвала меня импотентом и выгнала из дома. Несолоно хлебавши я вернулся к себе. А там я чуть не упал: Валек стоял над моей женой и целовал ей шею, Лизины глаза откровенно сияли.

— Стерва! – выдавил я. – Навела на меня порчу, а сама здесь…

Валек незаметно ретировался, не удостоенный ни единого моего взгляда Лиза же, полураскрыв зацелованный рот, уставилась на меня одуревшими, как показалось мне, невидящими глазами. Но вдруг совершенно осмысленно произнесла:

— Седина в голову – бес в ребро… Что тебе нужно от меня, Яр?

Я молча стоял и ничего не понимал, да и не мог понять, потому что был в бешенстве и готов разорвать Лизу на части.

— Ты же сам мне прочил судьбу Евы, – Лиза нежно провела языком по вспухшим губам. – Ты ведь не станешь отказываться от своих слов, правда, Яр?

— Но причем тут «седина в голову»?! – до сих пор ничего не понимая, заорал я.

— Главное, что «бес – в ребро», – как ни в чем не бывало ворковала Лиза. – Ты, надеюсь, понимаешь, о каком ребре я говорю?.. Вот из этого-то ребра, из твоего удалого «ребра» – я сама себя и сотворила… чтобы быть похожей на ев.

— Издеваешься?!.. Ну я тебя сейчас!.. – гаркнул я и, на ходу скидывая с себя джинсы, кинулся на жену. Однако изнасиловать ее мне не удалось – она ловко увернулась от меня и, наградив звонкой оплеухой, вышла, как пава, из дома.

Я снова запил, но на этот раз ацетон не трогал. Сам того не замечая, я заделался заядлым фетишистом: проведя тщательную инвентаризацию в доме, я собрал все Лизины вещи, которые она не унесла с собой, и подолгу бессмысленно глядел на них, совершенно ни о чем не вспоминая. Вскоре это перестало меня занимать, и я понял, что мне надо: Лизино изображение. Но ни фото, ни чего-нибудь еще другого мне так и не удалось отыскать в хаосе, захватившем мой дом. И тогда я обратился к моему фолианту, к которому совсем недавно поклялся не прикасаться. Я наугад открыл книгу, страница оказалась отданная во власть букве «И». А вычитал я следующее. В незапамятные времена один персидский царь поклонялся кумиру богини, то бишь обыкновенной золотой статуэтке, изображавшей прекрасную девушку. Статуэтка оберегалась от чужих взглядов в царской кумирнице, а имя богини было Ира. Однажды царь узнал совершенно невероятное: богиня зачала – чему очень удивился: «Как же так, ведь Ира – всего лишь мертвый кусок золота?» Как оказалась потом, в этот день родился Бог, которому доныне многие поклоняются. А в момент зачатия мертвым образом богини в кумирницу заглянула чудесная звезда…

Даже не знаю, зачем я так подробно пересказал эту историю. Наверное, потому, что тогда она меня потрясла; в тот день я отправился в ближайший антикварный магазин и приобрел бесхитростную бронзовую статуэтку тоненькой девушки. Я принес ее в дом и запил с новой силой. Грязная посуда сама собой выстраивалась в бестолковые пагоды, пыль выпадала снегопадами – я выдувал ее из стаканов, перед тем как осуществить очередной запой, – пыль накрыла мягким серым пледом раскрытый фолиант, спрятала под верблюжий плащ черты статуэтки. Но однажды, когда я взял тайм-аут и пошел сдавать посуду, вернувшись, я застал статуэтку озаренной ослепительным светом, мне показалось даже, что над ней замерла звезда.

«Статуэтка моя, видать, зачала», – подумал я, но тут же отмахнулся от наваждения: «Тю, от водочки головушка совсем поехала». Привыкнув к яркому свету, исходившему от статуэтки, я увидел на ней отражение – свое, – а затем неожиданно еще одно – Лизино.

— Богиня действительно зачала, – прошептал я дрожащими губами и обернулся: передо мной стояла, улыбаясь, моя Лиза, в руке у нее была фланелька, которой она вытирала пыль.

— Муж да жена… – начала Лиза, поцеловав меня.

— …жизнь одна.

Москва — Акулово, февраль 1995 г.

Из сборника «Комната на Петрозаводской. Год 95-й»